📌Продолжаем читать автобиографическую повесть
«ДА НЕ ОСТАВИТ ТЕБЯ ВЕРА !» 📌
——————
Начало было вчера в это же время.
***
📖 Возвращаясь с суточной смены, покупаю продукты, а готовить уже учится сын. Несколько раз ездим с ним на Чёрное море — я плаваю, моему парализованному телу очень полезно. И большой опыт получаю и как водитель, — проехать столько километров: первый раз мы ехали до Джубги ровно сутки, второй раз — 18 часов, стала уверенней.
Плавание много дает и в эмоциональном плане, и в физическом — ты почти недвижим, пол тела парализовано, и вдруг — плывешь, ныряешь, перемещаешься в воде! Ведь на коляске ты только крутишь колёса, или рулишь в машине, напрягая, конечно, мозг и руки, потом пересаживаешь за счёт опять рук своё тело…
А тут – ты плывёшь! Это очень много: в воде можно делать разные движения, за счёт бёдер двигаются парализованные ноги, ныряешь, кувыркаешься, включаются в работу те мышцы, которые в обычной жизни не работают. И можно наконец-то расслабить руки, — просто лечь на спину и балансировать на воде. Плавание укрепляет во всех отношениях. А ощущение невесомости…Жизнь продолжается в каждой секунде! Есть огромное желание жить и любить.
Каждый год ездим на машине навестить мою маму в Беларусь, — «дорога, дорога, ты знаешь так много»…
Коляска – это не конец! Инвалидность — это возможность реализовать то, что ты никогда не сделал бы или не сказал, не узнал бы лучше этот мир, себя, других людей – ближних…
Возможно, я так и не пришла бы к Богу! Все это для чего-то надо — не знаю еще для чего. Но знаю точно, что Бог знает!
***
— Наташенька, ну пойдём, ты обещала, что исповедуешься и причастишься со мной, — всегда мягкий голос сестры.
— А когда?
— Коляску твою мы уже в Оптино взяли, так что её нет около дома, приезжай сразу после смены.
Разворачиваюсь.
Первая исповедь. В тот момент мне виделось, что это Господь на меня так с любовью смотрит, а не батюшка… Первое причастие. Я так долго к этому шла, столько мусора в голове было. С «Отче наш» и жила, и за рулём ездила.
А мой Батюшка стал мне настоящим ОТЦОМ. Не имея возможности в дальнейшем долгое время видеться, мы ведём переписку, делюсь с ним своей болью, волнениями, открытиями. Перечитываю его ответы, стараюсь впитать каждое слово, осмыслить. Читаю передаваемые им мне книги Св. Отцов, пересматриваю его фильмы и отдаю другим людям. Господь через отца А. спасает и продолжает спасать меня, непутёвую!!! НИЗКИЙ ЕМУ ПОКЛОН И МНОГАЯ ЛЕТА!
***
В селе, где мы с сыном жили, покупаю торговую палатку и на три года становлюсь предпринимателем — хозяйкой маленькой такой торговой точки. Мне нравилось заниматься этим, организовывать труд продавцов, так как я на коляске, и не смогла бы там торговать сама (хотя, несколько раз из-за проблем с продавцами, приходилось и мне). Больше мне нравилось управлять машиной, то есть, работать в такси. Потому что за счёт машины я тоже, как и в плавании, получала движение, — да, другое, но я двигалась! Это может понять до конца только парализованный человек или человек, представивший себя таким, — что такое плавать, что такое движение по дороге в машине пассажиром или водителем (!). Это ещё и независимость, — «отвезите-привезите»… Сын в это время учится в радиотехническом техникуме недалеко от дома и раз в неделю приезжает ко мне.
И в этот период, когда, казалось, жизнь начала как-то входить в свою колею, в 2012 году я получаю новую серьезную травму: желая помочь, перенося меня из машины в коляску, человек поскользнулся и рухнул на бетон. В итоге – открытый перелом голени, гипс от пальцев до колена и поначалу не замеченный перелом бедра.
***
В 2012 году в Козельской реанимации я находилась неделю, до 7 марта, пролежав перед этим февраль в хирургии, декабрь-январь дома в гипсе на правой голени. В отделении хирургии сняли гипс. Перелом ноги зажил, но не спадавшая высокая температура, плохие анализы, слабость — всё указывало на скрытый от глаз и врачей воспалительный процесс. Хорошо помню утро 29 февраля, когда, лёжа под капельницей в палате отделения гнойной хирургии, почувствовала себя плохо… Острая нехватка воздуха… Закричала, позвала на помощь, попросила открыть окно и отключить капельницу, я задыхалась.
Лысая голова заведующего реанимацией и его чёткий голос:
— Быстро наверх!
Вот несут меня санитарки на второй этаж на носилках. Страх от того, что уронят и что я задыхаюсь… Шепчу: «Быстрее!». Принесли, переложили, в глазах темно, воздуха нет, мозг борется и вслух просит подушку под голову и подышать кислородом. Потом опять лысая голова главного, выдёргивает подушку: «Это моя реанимация, не командуй тут! Слушай меня и всё будет хорошо, слышишь?» Слышу, но задыхаюсь… Господи, сделай что-нибудь! «Уколю вот сюда, — жмёт ниже ключицы, — не бойся, потерпи!»… Очень больно, но слушаюсь, не дёрнулась, — он сказал, что всё будет хорошо. «Молодец, следи за моим счётом, раааз, два, три..» И всё, провал. ТЕМНОТА.
***
Всплывало детство:
«— Бабуля, а почему у наших курочек нет детей?
— Потому, Натуля, что они ленивые, не хотят высиживать яйца, а цыпляткам тепло надо, чтобы родиться.
— А сколько их высиживать надо?
— Да как получится, то неделю, то две — чем теплей, тем быстрей цыплятки и появятся, — отвечала бабуля, разбивая яйца для омлета…»
***
В голове хаос. Громкий писк где-то наверху отбивал ритм вместе с болью в голове. Почему-то темно и холодно. Хотелось пить, сглотнуть слюну и понять «кто я, где, зачем?..». И почему эти трубки, которые мешали сглотнуть слюну и сделать глубокий вдох, идут изо рта. Потрогать бы их, снять, но привязаны руки. Пальцы нащупали хвостик верёвки, скрепляющей запястье, мозг без эмоций выдал ответ бегущей строкой, написанной крупными яркими буквами,- это бинт, потому что ты в больнице, здесь везде бинт. Это открытие взволновало, сердцебиение участилось, дышать стало труднее. Вместо «Помогите!» из гортани вырвался какой-то хрип. «Я в реанимации, — промелькнула мысль. — Где люди?» Руки оказались привязанными к железной трубе, и я начала вырывать руки, громко стуча. Ритмичный писк над головой запищал громче и впереди в полумраке показались фигуры.
— Смотрите, она очнулась, — сказал женский голос.
— И что мы тут хулиганим? — как-то устало спросил мужской.
Три фигуры казались мутными, без чётких границ, но уже успокоили своим присутствием. «Вицин, Никулин, Моргунов», — быстро выдал мозг вторую бегущую строку, глядя на очертания людей.
Моргунов из «Кавказской пленницы» заговорил голосом знакомого доктора:
— Ну, не буянь, не буянь. Что трубочки мешаются, знаю, вот будешь хорошо себя вести, завтра и снимем. Тебе сейчас просто дышать надо и не мешать нам помогать тебе. Ты поняла меня?
Подобие кивка в ответ. Медсестра, в образе Вицина, бесшумно скользила рядом, выполняя указания врача, которых уже не слыхать. Тело начало терять вес, обмякло, подступала тошнота, головокружение. Мозг выдал третью строку: «Спать, не мешать. Я обязательно всё пойму завтра»… И уже потом совсем в тумане, на грани сознания: «А где же сегодня, почему ночь, что произошло?»
Потом мне разъяснили: был септический шок, вследствие сепсиса, и клиническая смерть. Так Господь меня вернул ещё раз.
***
«— Бабушкааа! Можно я ящик возьму? Вот этот, от посылки?
— Бери, а тебе на что он?
— Я сегодня ночью придумала, что надо спасать цыплят.
— Это как так-то?
— Вот соберу сейчас яйца у этих ленивых кур и буду греть их теплом своего тела, — я положила в старый посыльный ящик сена, куриные яйца и села сверху…»
📌Продолжение завтра в это же время…📌
#историинашихучастников@mir_ver
Эта статья была автоматически добавлена из сообщества Мир верующей женщины. Взгляд изнутри.
