— Самое страшное? — Настасья Необычайная задумалась, — Даже и не знаю.
— Да ладно тебе, — Илья Муромец похлопал её по плечу, — Здесь все свои.
Все одобрительно закивали, подтверждая слова Богатыря.
— Ну, — Настасья покраснела, — Так-то я ничего не боюсь, но бывает снится мне один сон. Будто бы маменька с папенькой меня замуж выдают. И стою я такая в белом платье, а жених у меня довольный такой, аж жуть берёт. Вся в холодном поту от страха просыпаюсь.
Богатыри переглянулись, но промолчали.
— Каждому своё, — улыбнулся Илья и повернулся к высокому красивому Богатырю, — Ну а ты, расскажешь чего?
— Расскажу, — кивнул Чурила Пленкович, — Страшных историй со мной не случалось, однако страх у меня имеется. Боюсь, что донесут старому Боярину обо мне с его женою и конец мне настанет.
Богатыри вновь переглянулись и расхохотались.
— Тоже мне, — смеялся Иван-царевич, — Ты ж молодой, что ты, от старика не сбежишь? Нашёл чего бояться. Слушайте, братцы, какая со мной однажды история приключилась. Уж сколько годов прошло, а как вспоминаю, так в дрожь бросает. Ходил я давным-давно на Чудище страшное, за синее море. Выследил, одолел, ну всё как обычно, чего вам рассказывать.
— Это которое с трёмя хвостами? — уточнил один из Богатырей в углу комнаты.
— Оно самое, — кивнул Иван-царевич, — Так вот, пошёл я в обратный путь, через страшный лес. И тут глазам своим не верю — лежит на дороге Змея, да такая огромная! Я уже с жизнью простился, а потом смотрю, а она верёвкой опутана. А глаза такие грустные-грустные! Ну я и думаю, дай помогу зверюге. Что с того, что Змея, не обязательно же Злодейка.
— А дальше что было? — поинтересовалась Настасья, — Она тебя не съела?
Иван-царевич удивлённо повернулся. Настасья ойкнула и покраснела.
— Бывает, — успокоил её царевич, — Освободил я её от пут, а она как вытянется, как поднимется надо мной! Честное слово, братцы, выше куполов нашей церквушки раза в три!
— А ты что? — с нетерпением спросил Илья Муромец.
— Я назад пятиться стал, — продолжил Иван-царевич, — Иду, да глаз с неё не свожу. Спина уже мокрая вся, а Змея вдруг пасть открыла, да как зашипит: “Ш-ш-ш!”. Так у меня внутри всё оборвалось. Я думаю: “Ну, Ваня! Вот и конец твой настал. Хотел доброе дело сделать, а оно вон как обернулось”. А Змея, знай, стоит себе и всё “Ш-ш-ш!”.
— Так как ты выкрутился-то? — не выдержал Святогор, — Говори, не томи!
— Как, как, — Иван-царевич вздохнул, — Открывает Змея пасть в очередной раз и шипеть начинает. Я глаза закрыл, да с белым светом простился. И вдруг слышу: “Ш-ш-шпасибо!”
Дом задрожал от Богатырского хохота.
— Вам смешно, — махнул рукой Иван, — А я такого страху натерпелся!
— Ну, Иван! — Илья Муромец утирал слёзы, — Ну насмешил, друг! От кого другого услышал бы — не поверил.
Иван-царевич не удержался и захохотал вместе с остальными.
— А у меня тоже страх есть, — подал голос Аника-воин.
— У тебя-то? — удивился Илья Муромец, — С каких это пор?
— Всегда был, — ответил Аника, — Что я, не как все, что ли? Я, братцы, самой Смерти вызов бросить хочу, да вот боюсь, что испугается она, да откажется сразиться.
Все Богатыри молча переглянулись.
— Ничего нового, — фыркнул Муромец, — Слушайте лучше, други, чего я боюсь: что Святогор там в уголке третий бочонок медовухи без нас выпьет.
Святогор замер с кружкой у рта, под неодобрительным взглядом десятка пар глаз, и расхохотался.
— Не боись, братцы! — гаркнул он, — На всех хватит.
Жми лайк, если понравилось, заходи на канал и окунись в странный мир не таких сказок 🙂 Страница Вконтакте| Страница на Одноклассниках
Гадалка
Уши
