ГОЛЛАНДЦЫ В МОСКОВИИ XVII века
В 1620-х голландские купцы получили фактически монополию на вывоз российского сырья (хлеба, поташа и леса). А в 1630-х они стали строить металлургические заводы в Московии — экспорт пушек им приносил до 500% прибыли…
Успехи голландских купцов в XVII веке вызывали зависть и стремление к подражанию — по Европе стала распространяться волна модернизации по голландскому образцу. По примеру голландцев создавались купеческие компании, которые строили мануфактуры и осваивали новые сферы предпринимательской деятельности. Каждое государство стремилось завести свой флот и вступить в торговлю с дальними странами — и, конечно, без голландских посредников.
В 1651 году Англия запретила ввоз в страну товаров на голландских судах, затем этому примеру последовала Франция. Министр Людовика XIV Жан-Батист Кольбер осуществил масштабную модернизацию французской промышленности по голландскому образцу и создал французский флот.
Распространяясь по Европе, волна модернизации по голландскому образцу достигла Пруссии и Австрии — здесь тоже строили мануфактуры и пытались создать свой флот.
Далее наступила очередь России. Голландская торговая интервенция в России началась сразу после Смуты, когда для торговли открылись пути в глубь страны. В 1618 году в Архангельск пришли 30 голландских кораблей, а в 1630 — уже около 100.
В России голландцы закупали кожи, сало, меха, пеньку, поташ (продукт переработки золы, который использовали в производстве стекла и мыла). Однако больше всего купцов интересовало зерно, цены на которое в России тогда были в 15-20 раз ниже, чем в Европе.
По русским законам зерно можно было покупать только у государства, но голландцы давали взятки местным властям и скупали зерно у населения — к примеру, в 1629 году в Вологде при досмотре было обнаружено 11 тайных складов, устроенных для голландских купцов.
В 1630 году голландцы официально добились права проезжать от Архангельска в центральные районы и торговать в русских городах.
Лишь немногие страны предоставляли иностранцам столь благоприятные условия для торговли — к примеру, в Польше голландцев не пускали дальше границы.
Московское же правительство ценило голландских купцов потому, что они поставляли в Россию оружие, мушкеты и пушки, без которых не могло обойтись русское войско.
Почти в любом городе можно было встретить голландцев или их агентов, закупающих русские товары. Обороты торговли быстро росли; к середине XVII века стоимость товаров, ежегодно вывозимых из Архангельска, достигла 1,2 млн. рублей, или 6,2 млн. ливров.
Это была весьма значительная сумма; для сравнения можно отметить, что стоимость французского экспорта, до реформ Кольбера осуществлявшегося (так же, как в России) на голландских судах, составляла около 16 млн. ливров. Учитывая, что население Франции было в три раза больше, чем население России, и что Франция расположена намного ближе к Голландии, видно, что голландская торговая интервенция в России приобрела огромные размеры.
Около 1630 года в Россию приехал богатый голландский купец Андрей Виниус, который поначалу, как и другие купцы, занимался скупкой хлеба.
Но в 1632 году Виниус обратился к царю с предложением: он просил разрешения построить в Туле доменный завод для отливки пушек «по иностранному способу из чугуна». Идея Виниуса была проста: он собирался выручить хорошие деньги на казённых заказах, а остальные пушки вывозить за границу.
Шведские чугунные пушки стоили в России 1,5 рубля за пуд, Виниус же предлагал поставлять их по 60 копеек за пуд, а действительная себестоимость была10 копеек.
Для русского правительства это было чрезвычайно выгодное предложение: голландцы сами обещали построить домны, привезти мастеров, раскрыть все секреты, научить русских литейному делу и снабдить русское войско пушками.
К 1637 году Виниус построил в районе Тулы четыре завода; однако строительство требовало больших затрат, и голландский предприниматель был вынужден взять в компаньоны двух других купцов, Петра Марселиса и Телемана Акему.
Через некоторое время компаньоны рассорились, не поделив прибыль. В конечном счете Марселис и Акема выкупили у Виниуса его дело. Виниус всё же не остался внакладе, вернувшись к торговле хлебом и пенькой.
Царь наделил его титулом: «Его царского величества Российского государя комиссар».
Марселис и Акема расширили предприятие Виниуса, и к 1660 году в России было уже семь голландских заводов, которые могли выпускать сотни пушек в год. Биограф Марселиса писал: «Значение их в истории русской промышленности чрезвычайно велико: они были представителями капитала в тогдашнем русском обществе, жившем ещё в сфере натурального хозяйства».
В итоге голландские капиталисты создали русскую металлургическую промышленность и обеспечили русскую армию современной артиллерией. Это был очевидный успех политики привлечения иностранных инвестиций.
В 1668 году Марселис докладывал в посольский приказ, что «литых пушек мочно сделать, сколько надобно», ядра и гранаты изготовляли на тульских заводах десятками тысяч. Хуже было с мушкетами, их делали мало (не хватало голландских и прусских мастеров), и приходилось закупать огромные партии мушкетов в Голландии и Швеции.
Иностранные купцы строили в России не только пушечные заводы. Голландец Демулин построил канатную фабрику в Холмогорах, Фимбрант завёл производство по выделке кож, Коет создал стекольное и поташное производства. В лесной России выжиг золы и поташа был чрезвычайно выгодным делом, привлекавшим многих предпринимателей.
В 1644 году полковник Краферт получил разрешение организовать производство поташа в Муромских лесах. В Муромском и Арзамасском уездах располагались вотчины многих московских вельмож, и по примеру Краферта московские бояре тоже стали выжигать поташ и продавать его голландцам. Почувствовав вкус огромных денег, некоторые представители знати были буквально охвачены лихорадкой предпринимательства.
Бояре Б.Морозов и Я.Черкасский с начала 1640-х скупали лесные земли Арзамасского уезда и заводили будные станы для производства поташа. Морозов занимался и другими прибыльными делами: одно время он был компаньоном Виниуса, и по его примеру выписал из-за границы мастеров и основал небольшой доменный завод.
Кроме индустриальной революции совершённой голландцами в Московии, их деятельность принесла и другие результаты, среди которых главным была вестернизация российской знати.
Ещё в 1628 году русским было запрещено наниматься на службу к «еретикам», чтобы «не повредили душу». Торговые сделки должны были совершаться в лавках, нельзя было заходить в дома к «еретикам» и дружить с ними. Священникам было категорически запрещено разговаривать с иноземцами. Но все эти указы плохо выполнялись: «еретики» платили московитским компаньонам и их слугам хорошие деньги.
В итоге часть русской знати и купечества увлеклась примером голландцев: эти русские «западники» занимались предпринимательством и подражали иноземцам в быту, украшали свои дома картинами, покупали часы и музыкальные инструменты.
Некоторые учили иностранные языки, к примеру, известный купец Петр Микляев испросил разрешение, чтобы его сын учился немецкому и латыни. Вопреки православной традиции многие подстригали или брили бороды. Пример подражания голландским вкусам подавал даже двоюродный брат царя — Никита Иванович Романов: в его доме постоянно играли немецкие музыканты, он одевался сам и одевал свою свиту в европейское платье.
Торговля определяет нравы независимо от страны и от религии, и в своем стремлении к наживе московские купцы постепенно стали мало отличаться от голландских. «Как только они начинают клясться и божиться, знай, что тут кроется коварство, ибо клянутся они с намерением обмануть», — писал о московских купцах Сигизмунд Герберштейн.
Олеарий рассказывал анекдотическую историю, как московские купцы, которых один голландец «надул» на огромную сумму, упрашивали его вступить в их товарищество и научить своему «искусству» — и Коллинс свидетельствует, что действительно с тех пор, как москвовиты стали вести дело с голландцами, они усовершенствовались в обманах.
Наблюдательные иностранцы не могли не заметить, что москвичи не похожи на других русских. «Народ в Москве гораздо хитрее и лукавее всех прочих — свидетельствовал Герберштейн, — они и сами прекрасно знают об этом обстоятельстве, а потому всякий раз, когда обращаются с иноземцами, притворяются, будто они не московиты».
Точно так же и хронист Рейтенфельс писал, что москвичи считаются намного более хитрыми, чем жители провинции.
