«Добрый нацист» Альберт Шпеер
30 сентября 1966 г. Альберт Шпеер, архитектор, министр и близкий соратник Адольфа Гитлера покинул тюрьму Шпандау. В те годы видные нацисты стали мишенью прокуратуры и журналистов, расследовавших преступления времен войны. Но обаятельный Альберт Шпеер, двадцать лет погруженный в тревожные мысли и планы о своем будущем, был встречен тепло и снова достиг многого.
Для миллионов немцев этот друг Гитлера стал желанным примером благородного нациста, образом, реабилитирующим их собственное прошлое. До самого конца своей похожей на детективный роман жизни он таким и оставался. Как ему это удалось, а также насколько в действительности «добрым» был нацист Шпеер – в нашем материале.
26-летний архитектор вступил в НСДАП в 1931 г. — как он говорил позже, был впечатлен не идеологией, а лично Гитлером. Альберт Шпеер желал стать великим творцом, и партия сулила отличную карьеру. Уже через пару лет таланты и умение нравиться привели амбициозного Шпеера в ближний круг фюрера. С Гитлером, который сам был неудавшимся архитектором, они мечтали о строительстве новой величественной столицы. Личный архитектор фюрера, генеральный инспектор Берлина по строительству, депутат рейхстага — еще до войны Шпеер получил колоссальные творческие возможности, влияние, славу, богатство и высокие должности. Гитлер дал все, и Шпеер был рад вниманию «самого великого человека», и даже назвал в его честь своего сына (конечно, позже Адольфа переименовали в Арнольда). Художник продал душу дьяволу.
Но война, а не архитектура составляла суть нацизма, и Альберту Шпееру, человеку совсем не воинственному, пришлось служить «великой миссии» своего покровителя. 8 февраля 1942 г. он был назначен рейхсминистром вооружений и боеприпасов: руководством производства оружия Шпеер занимался до конца войны. Его организационные способности помогли экономике Германии продержаться до начала 1945 г.
Архитектор Гитлера стал единственным «добрым нацистом» из осужденных
Рационализация в производстве, стандартизация и удешевление оружия давали отличные результаты, но самый значительный вклад внесло другое новшество — использование рабского труда военнопленных, узников концлагерей и насильно угнанных остарбайтеров (всего около 7 млн человек). Драгоценные арийцы не должны были ощущать тягот войны. Условия в большинстве мест были таковы, что даже физически крепкий молодой человек едва ли мог продержаться больше года — гибли прямо на рабочих местах. Объемы производства вооружений постоянно росли, и в разы, даже в 1944 г. в условиях масштабных бомбардировок союзниками промышленных объектов. Но рабский труд миллионов остарбайтеров лишь оттягивал неизбежный крах гитлеровской Германии.
Шпеер стремился во что бы то ни стало избежать виселицы и постарался стереть следы своей причастности к преступлениям, а также саботировал приказ Гитлера «Нерон» о разрушении промышленных и инфраструктурных объектов Германии. Еще с 1944 г. Шпеер выступал за прекращение войны. Его записка Гитлеру от 30 января 1945 г., в которой говорилось, что война проиграна окончательно, возможно, имела целью побудить фюрера к ее прекращению. Но Гитлер предпочел смерть, свою и еще миллионов людей, и в мае 1945 г. Шпееру пришлось заботиться о своем выживании. 23 мая союзники арестовали его и других видных нацистов во Фленсбурге, городке на границе с Данией.
Министр Шпеер предстал перед Нюрнбергским трибуналом — его обвиняли в военных преступлениях и преступлениях против человечности. Действия архитектора во время процесса вошли в историю куда ярче его зданий: он стал единственным, кто признал коллективную ответственность нацистского руководства за преступления.
Бомбардировки союзниками заводов были почти безрезультатны
Стратегия защиты Шпеера оригинальна и находчива: признание коллективной ответственности одним из обвиняемых было очень на руку суду, при этом Шпеер уменьшал свою личную вину. Было глупо и бесполезно отпираться от обвинений, подкрепленных доказательствами, как делали другие подсудимые — Шпеер признал использование рабского труда и заявил о своем раскаянии. В его искренность поверил даже судебный психолог процесса Густав Гилберт (а позже и знаменитый Эрих Фромм). Правда, в один момент Шпеер чуть было не переиграл, рассказав, что в конце войны планировал убить Гитлера: пытался забросить яд в воздухозаборник его бункера, но в решающий момент не нашел стремянки. У других обвиняемых эта история вызвала издевательские смешки.
Доказательств других злодеяний у суда не было. Шпеер заявил, что не знал о тайно проводимом Холокосте и избежал обвинений в гонениях на евреев. Публичное раскаяние и осуждение Гитлера спасли Шпееру жизнь. Он, так или иначе, заронил у суда сомнения в том, заслужил ли он повешения (на чем, кстати, настаивала советская сторона). К тому же, в течение 10 дней до ареста Шпеер давал показания американским военным аналитикам о своей работе, а также об эффекте, произведенном союзническими бомбардировками военных заводов, показав себя как ценного информанта. Приговор за военные преступления был мягок — всего 20 лет тюрьмы. Кадры видеохроники процесса запечатлели, как Шпеер выдохнул, услышав вердикт.
Пребывание за решеткой он посвятил созданию мифа о «добром нацисте». Покинув Шпандау в 61-летнем возрасте, через три года (1969) Шпеер издал подготовленные там «Воспоминания», и чуть позже — тюремный дневник. «Гитлера поддерживали идеализм и преданность таких людей, как я», — писал он. Книги стали бестселлерами и сделали автора богачом и любимчиком публики и СМИ. За интервью платили десятки тысяч марок. Образ «доброго нациста», обманутого Гитлером интеллектуала и художника, ничего не знавшего о его преступлениях и лично преданного своему вождю, пришелся немцам по душе. На него хотелось быть похожим, с ним ассоциировали себя бывшие нацисты и их сторонники.
Но сохранение мифа и сопутствующего ему богатства требовало усилий. Еще в тюрьме Шпеер боялся новых обвинений: «Шпандау кажется мне не местом моего заключения, а моей защитой». В 1971 г. историк Э. Гольдхаген нашел подтверждение того, что в октябре 1943 г. Шпеер был на конференции в Познани, где Гиммлер открыто заявлял, что всех евреев истребят. Легенда дала сбой. Шпеер заявил, что еще до речи Гиммлера покинул зал. Когда это было опровергнуто, ему удалось найти свидетелей, клявшихся, что Шпеер в самый важный момент заседания куда-то вышел.
На производстве оружия под руководством Шпеера умирали сотни тысяч
В том же 1971 г. с ним начала переписку вдова бельгийского партизана Элен Жанти-Равен. Ее книга о пережитом в годы войны сильно потрясла Шпеера, и в одном из писем он признался, что слышал речь Гиммлера, но «был против [того], что будут убиты все евреи». Вероятно, Шпеер осознавал и свою вину в происходящем в 1943 г., однако пути назад не было уже давно. Но о письме к Элен стало известно уже после его смерти. Умер богатый и обласканный вниманием Альберт Шпеер в 1981 г. от кровоизлияния в мозг в отеле с молоденькой замужней любовницей.
Правда об участии Шпеера в преступлениях против евреев, которой он так боялся, обнаружилась после его кончины. Годами историки изучали сотни тысяч актов ведомственных архивов — по крупицам тайное становилось явным. Во время многочисленных интервью после тюрьмы Шпеер говорил, что «никогда ничего не слышал конкретно об Освенциме». Самым большим потрясением для общества стало обнаружение документов, подтверждающих участие Шпеера в перестройке этого лагеря, в том числе проектировании его крематориев. Архитектор проектировал смерть. Он и его помощники инспектировали различные концлагеря. В одном из писем Гиммлеру в 1943 г. Шпеер писал: «Меня радует, что осмотр концентрационных лагерей дал в итоге положительную картину». Он настаивал на сбережении стройматериалов — качество бараков для заключенных мало его волновало.
Шпеер также принимал, как выяснилось, самое деятельное участие в выселении берлинских евреев — 75 000 человек были изгнаны из 24 000 квартир. Архитектор прекрасно знал, куда отправят несчастных. Он принимал участие в расхищении их ценностей. Во время войны Шпеер собирал коллекцию картин — дорогие полотна старых мастеров были отобраны или принудительно выкуплены за бесценок у еврейских коллекционеров. Альберт Шпеер стал одним из новых владельцев. В конце войны картины были спрятаны с помощью друга архитектора Роберта Франка. Теперь этот накопленный прежде капитал делал Шпеера богатым. Шедевры анонимно продавались на аукционах — сумма одной из сделок составила 1 млн марок (по грубому подсчету, сегодня это не менее полумиллиона евро). Продал «добрый нацист» и сохранившиеся у него рисунки Гитлера — и торговался с покупателями настойчиво, не уступая в цене. «Именно мы, люди, менее всего склонные к эгоизму и корысти, создали условия для его [Гитлера] существования», — писал Шпеер в своем дневнике.
Но Альберт Шпеер, осознавая тяжесть преступлений, в которых он принимал деятельное участие (пусть даже без удовольствия и, возможно, внутренне протестуя), в общем, считал их приемлемой платой за собственное положение. Как и последующую ложь. Он писал в своем дневнике, имея в виду других нацистов: «В этом мире хитрость и умение приспосабливаться могут далеко тебя завести». Историк Иоахим Фест много беседовал с ним и писал биографию «доброго нациста». Он сожалел, что миф Шпеера развенчан с опозданием: «Альберт Шпеер с чистосердечным лицом всех нас обвел вокруг пальца».
